Модельер из Владивостока Юля — респектабельная молодая дама. Но нервная, дерганая. Хотя неудивительно. Когда с ребенком случается беда, родители страдают сильнее детей.
Мы сидим на лавочке в небольшом саду возле корпусов НЦПЗ РАМН (научного центра по лечению психических заболеваний). Это замечательное заведение единственное в своем роде. Со всей страны съезжаются сюда люди в самых тяжелых состояниях. На некоторых уже был поставлен крест. Как на Анечке, дочери Юли.
Старшеклассница неожиданно перестала разговаривать, есть и узнавать людей. При этом не было накануне ни испуга, ни душевных травм. Ее состояние нельзя было охарактеризовать.Не совпадало оно по симптомам ни с одной из известных болезней. Это не было кататоническим ступором, сном нарколепсика, амнезией, комой или посттравматическим шоком.Аня спала, просыпалась, глядела мутными глазами перед собой. Но не двигалась. Ходила под себя, не ела даже с ложки. Сколько врачей подняли на ноги родители! Но все они разводили руками.
Девушка так ослабла, что в итоге был поставлен вердикт: еще часов 6-9, и она уснет навсегда. Родители, сами обезумевшие от безысходности, собрали огромную сумму денег и повезли дочку в Москву.
НИИ на Каширке остался их последней надеждой. Маму положили в соседнее здание — корпус для взрослых. Ее состояние, по мнению врачей, тоже оставляло желать лучшего. Что неудивительно. Каждый день мать ходила к Ане с пакетами еды. Сообщала мне о маленьких победах:
— Сегодня Анечка съела треть банана.
— Сегодня половину.
— Открывает ротик, как воробушек, не узнает меня.
И здесь диагноз поставить не могли. Начали давать нейролептики и антидепрессанты. Уже то, что страшный вердикт не подтвердился, вселяло огромную надежду. Улучшения были, но слабые. Выписали их, вернулись они домой.
Еще через три недели я заехала к Юле и она открыла мне «страшную тайну», которую скрыла от всех, даже от своего мужа, — он не сторонник эзотерики и был бы против визита девочки к разным «бабкам», которых считал шарлатанками. Юля тайно возила дочь к какой-то бабке Агафье. Та, впервые увидев девчушку, аж шарахнулась: «Страшная порча, на смерть сделана, долгую и мучительную.»
Юля присела от страха.
— А снять-то можно? Кто же так нас проклял?
— А это твоя подруга позавидовала, она всё вокруг мужа твоего увивалась, а он тебя выбрал, вот она и сделала порчу на кладбищенской земле.
Восемь сеансов провела бабка с девочкой, восемь раз Юля тайно увозила ребёнка из дома. Причина заболевания девочки по-прежнему была не ясна. Но она стала нормально есть, начала ходить. Потом жизнь раскидала нас по разным городам и созвонились мы с Юлей только через год. Аня окончила школу и поступила в институт. Из чего я делаю вывод: ее вылечили. Но кто?… Бабка или врачи?
А диагноз? В выписке значилось: «Эндогенная депрессия». Вот так расплывчато. Точная причина, чуть было не оборвавшая жизнь школьницы, так и осталась неразгаданной.
Автор: Светлана Гарцианова — штатный редактор журнала divno.info
отличный канала. история из послевоенного детдома аж слезы вызвала(так правдиво