Господь, ты знаешь, как я ждала этого ребенка! Нас было трое, было нам по двадцать, и одна из нас уже родила. Мы же, две оставшихся, еще незамужних, страдали от такого уникального чувства одиночества, которое правильнее было бы назвать невостребованностью.
Но невостребованностью в одном, определенном смысле. Не дыша слушали рассказы подруги о ее дневных заботах: погладить пеленку и каждую деталь дочкиного одеяния с двух сторон, прокипятить бутылочки перед кормлением и т.д.
При этом, конечно же, были за нее безумно рады. Но нам хотелось, так хотелось проделывать то же самое! Я не выдержала первая — завела собаку.
Ему достался океан материнской любви, включающей в себя клизмочки, ванночки (когда болел), витамины и строгий распорядок дня, на который он, правда, плевать хотел и мог запросто поднять в три часа ночи, чтобы за ним в тапках побегали по сугробам (ну ребенок, хоть и не человечий), пытаясь после сделанного дела вернуть домой. Избалованное было дитя.
Когда же я встретила свою половинку, и появилась тошнота и остальное, радости было море разливанное. Беременность далась очень тяжело: я как-то сразу стала аутсайдером для своих друзей.
Те, кто уже имел детей, вежливо выносили мои нежданные визиты, но ощущение, что отрываю их от домашних дел было слишком очевидно. Незамужним стало интереснее общество подруг «без ограничений», с ними велась привычная «холостая» жизнь, где фраза «тебе теперь нельзя» не звучала.
Как назло осень и зима, особенно, были такими серыми, дождливыми, слякотными, просто на редкость. Нашла отдушину в диснеевских мультиках: «Чип и Дейл спешат на помощь» и что-то там про Алладина, почему то они казались единственными светлыми пятнами среди тяжелых эмоционально мексиканских сериалов, где все всем гадят, предают, что-то вечно скрывают.
Думаю, в любом состоянии удар по психике все это, на тот момент, черно-белое «мыло».
Наконец-то настал долгожданный момент: воды и волнообразная боль. Ночь. Я дома одна, муж работал в ночную смену. Вызвала «Скорую» по номеру на карточке, выданной в женской консультации.
Положили меня в двухместную палату, одну. А в это время где-то рядом, казалось, за стеной рожала бомжиха, подобранная на улице, пьяная. Орала матом немилосердно.
Каждая ее очередная тирада сопровождалась комментариями медперсонала, слушать которые тоже было не очень приятно.
Было не по себе и как-то очень мерзко на душе, но боязни боли не было. Если человек в неадекватном состоянии, то и воспринимать всерьез его эмоции смысла нет.
Вскоре с бездомной закончили (храни, Господь, ее несчастное дитя!) и меня перевезли в другую палату, более многолюдную.
Я начала ныть и просить обезболивающих у стоявших рядом трех медработников, без отрыва от производства обсуждающих последние события какого-то очередного латиноамериканского сериала.
Периодически они отвлекались и делали мне, дабы не слышать мое нытье, укол куда-то в область бедра, если ничего не путаю.
Когда я почувствовала, что вот-вот самое важное событие в моей жизни произойдет, они перестали обращать на меня внимание:
— Ну ноет и ноет, здесь все ноют…
Но в итоге фраза:
— Посмотрите, я же рожаю, кажется! — была ими услышана, взгляд в нужном направлении брошен, и мы понеслись бегом к лифту и вперед к цели — родовой палате.
Только успели добежать, и акушерка склонилась надо мной, мне захотелось отклеить, как мне показалось, какой-то приклеившийся к коже и тянущий ее волосок.
Я услышала:
— Что вы ребенку пальцы в голову суете? — и о чудо — первый крик моего крошечного сокровища!
Вот так все буднично, без эксцессов, многочасовых потуг, запредельной боли и других прелестей. Как бы ни осыпала судьба тебя дарами, со счастьем называться чьей-то мамой не сравнится ничто.
Автор: Светлана Гарцианова — штатный редактор журнала divno.info
